Мы попросили читателей канала «Можем объяснить» рассказать об их близких и друзьях — тех, кто поддерживает российскую агрессию. И пояснить — почему они до сих пор выступают за войну. Вот их рассказы.
Пригожин сейчас играет две взаимоисключающие роли: он одновременно и буревестник революции, и тот единственный, кто способен начинающуюся революцию предотвратить.
Журналисты «Можем объяснить» провели опрос в профильном телеграм-канале и узнали количество людей, которые хоть раз обращались за помощью к эзотерикам. Мы также поговорили с психологами и эзотериками о любви политиков и бизнесменов к мистике и о причинах роста интереса к оккультизму.
Негласный план расходов и доходов, составленный путинскими технократами, провалился. Нефтегазовая выручка оказалась заметно меньше, чем ждали, а военные траты –...
Все мощности «Национальной Медиа Группы» теперь брошены на пиар проектов Алины Кабаевой. Сама спортсменка не теряет времени даром.
Аббас Галлямов — о том, почему и как в России зреет революция.
Как выяснил проект «Можем объяснить», после начала войны в рядах российской армии серьезно вырос уровень насилия. Солдаты стали чаще распускать руки, превышать свои полномочия и даже совершать убийства.
Сейчас для Пригожина новых нимф если и ищут, то очень осторожно. Например, «записаться на встречу» к Пригожину журналистам «МО» так и не удалось, сутенеры заподозрили что-то неладное.
Орлов ушел на фронт добровольцем в середине сентября 2022 года, заключив контракт с воинской частью в Тольятти, и стал сапером-разведчиком. В ноябре он обратился к врачам с жалобами на кашель.
Оккупационные власти выгнали жителей военного городка в Донецке из общежития, которое им предоставила Украина. Вместо того, чтобы предложить дончанам альтернативное жилье, им просто сказали убираться из города.
Путин включил нефтегазовый шантаж и дважды ошибся: к началу наступившего года европейские рынки для него закрылись, а цены при этом упали.
После того, как бюджетные планы на 2023-й оказались невыполнимыми, в российских верхах столкнулись два проекта. Госфинансисты придумали, как закрыть шеститриллионный дефицит, но он слишком мал для теряющих голову военных лоббистов.